реально отправить Хельму в бокс. А значит, нам с ней надо быть все время начеку. М-да… Но никто не говорил, что будет легко…»
А еще через пять дней в Берлин прилетел Элфорд. Он прошелся по Центру в Шпандау, расспросил Ярослава и других членов команды о ходе проекта, а затем вошел в бокс, где находился волонтер. Был он там долго, около двух часов, и это обстоятельство сильно удивило Ярослава. Выйдя из бокса, Элфорд набрал Ярослава:
– Ярослав, я собираюсь пообедать в ресторане на Унтер-ден-Линден. Не хотите ли составить мне компанию? Я хотел бы с Вами побеседовать. Спускайтесь вниз к моей машине.
Люксовый черный «Бентли» с водителем быстро доставил Элфорда и Ярослава до фешенебельного ресторана, в то время как они вели «small talk», разговор о всяких мелочах. Один из работников заведения открыл дверь машины, как только она подъехал к входу, другой, с лакейским угодничеством в манерах и речи, провел их в отдельную большую комнату с довольно безвкусным и эклектическим дизайном «под старину». Стол был уже накрыт изысканными и очень дорогими блюдами.
– Спасибо, можете идти, – небрежно отпустил Элфорд служителя и обратился к Ярославу, – Больше всего на свете я люблю две вещи – власть и интеллектуальные беседы. Хотя в наше время любить власть и считается неприличным. Но я Вас пригласил для откровенной беседы, поэтому и говорю откровенно.
– Я очень ценю это, мистер Элфорд. Обещаю также быть откровенным.
– Ну тогда скажите мне, что Вы думаете о власти? Не о конкретной власти, а о природе власти как таковой.
– Думаю, что власть необходима для поддержания порядка, – сказал Ярослав то, что, по его мнению, хотел услышать Элфорд.
– Ну, это да, но я все же о более глубоком смысле власти… Власть как инстинкт, как древнейшее свойство самых сильных людей, призванных самой природой для того, чтобы управлять другими, слабыми и неразумными. Жизнь всюду и всегда выдвигает на первые позиции элиту, господ. Они не стесняют себя моралью и всякими этими религиозными баснями. В их руках деньги. А деньги, как говорят у нас в Америке, «заставляют мир вращаться». Но власть – это не только деньги. Власть – это контроль над умами. Тот, кто контролируют умы, тот кто задает образ мыслей в обществе – тот господствует. Обычный человек толпы – ленив и глуп. Он не может самостоятельно мыслить, для него это непосильное бремя. И любыми способами хотел бы он от этого бремени избавится, переложить его на плечи более сильных и умных
Элфорд замолчал, наблюдая за Ярославом и ожидая его реакции на свои слова. А Ярославу речи его собеседника напомнили слова Великого Инквизитора из романа Достоевского: «Нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как оставшись свободным, сыскать поскорее того, пред кем преклониться…» Проглотив ложку супа из акульих плавников он заметил:
– Да, я согласен с Вами. Но как раз в наше время очень много людей, да почти все, считают, что они мыслят самостоятельно. И все они, даже если несут откровенную чушь, крайне высоко ценят свое мнение, только на том основании, что оно их, личное мнение. И самое смешное, что каждый из них, даже если он совершенное ничтожество, плесневеющее в замкнутом мирке своих примитивных материальных целей – считает, что от его мнения что-то зависит.
– Верно. Вы же умный человек, Ярослав, и понимаете, что это самообман. Никогда человек не был так легко манипулируем как ныне. Пусть верят в демократию и прогресс, пусть высказывают свое никому ненужное мнение в соцсетях – на данный момент это выгодно тем, кто принимает реальные решения, тем к кого реальная власть.
– Мне просто интересно, а что будет потом, куда идет этот мир?
– Помните я Вам говорил, что в мире сейчас слишком много неопределённости и хаоса и что нужно этот хаос сначала перевести в «управляемый хаос», а затем и вовсе свести к нулю?
– Да, отлично помню. После нашего разговора тогда я много думал и пришел к убеждению, что так и надо делать.
– Я рад Вашим словам, Ярослав. Проект «Геката» служит именно этой цели, говорю Вам об этом откровенно. Реальная власть в мире принадлежит элите, самым богатым и самым влиятельным людям Европы и Америки. Мы тратим миллиарды долларов на всякие аналитические центры, институты, экспертов и тому подобное. Но все равно, все еще остается так много бесконтрольных и неуправляемых процессов, так много случайностей и неожиданностей, которые путают все карты. Хочешь получить одно, а на выходе получаешь в лучшем случае что-то не совсем то, что было изначально задумано, а в худшем случае – совсем не то. Мы не надеемся на отдельные мозги аналитиков и экспертов, нам нужна совершенная «думающая машина», которая будет учитывать все факторы, всех игроков со всеми их интересами, которая будет просчитывать все на все ходы вперед. Тогда власть элиты, принявшей на себя ответственность за судьбы мира, станет по настоящему прочной. Тогда не нужно уже будет играть в эти игры с демократией, общественным мнением, не нужно будет притворятся и заискивать перед обывателем. Мы создадим совершенное общество, где каждый получит свое – потребители будут потреблять, элита будет управлять, где будет царить порядок и благосостояние… – руководитель «Ultimate Solution» прервался и отхлебнул из хрустального бокала глоток французского вина, – Как Вы смотрите на этот проект, Ярослав?
– Вы открыли передо мной захватывающую перспективу, босс. Прямо скажу – я испытываю гордость за то, что мои идеи и усилия вложены в такой проект, который ни больше, ни меньше, как изменит судьбу человечества.
– Да, мы возлагаем на Вашу работу большие надежды. И кроме того, Вам оказано большое доверие. Я думаю, в ближайшее время Вы сможете в этом убедится…
– Благодарю, босс.
– Попробуйте этих лобстеров с белужьей икрой, очень вкусно.
XI
Эфорд пробыл в Берлине еще четыре дня. И каждый день он заходил в комнату, где лежал волонтер и подолгу оставался там. Элфорд улетел бизнес-джетом в Америку, а на следующий день, поздно вечером, когда почти все коллеги Ярослава разъехались с работы по домам, Ботрайт заглянул к нему и сказал:
– Пойдемте со мной.
– Куда?
– Идем, идем, Вам все станет ясно, – поглаживая свою лысую голову с хитрой усмешкой ответил шеф.
Ботрайт повел Лопатина к лифту. Они поднялись на этаж, где располагался бокс с волонтером. По коридору прошли к посту охраны перед массивной стальной дверью бокса. Охрана была круглосуточной, на посту постоянно находился охранник, вооружённый травматическим пистолетом.
– Это со мной, – сказал Ботрайт охраннику. Тот достал из кармана маленький пульт и нажал на одну из кнопок. Дверь автоматически открылась.
Проследовав через некое подобие прихожей, они вошли в комнату. Помещение представляло собой нечто среднее между больничной палатой и обычной жилой комнатой без больших изысков. Окон не было, горел свет, на стене висела картина в жанре экспрессионизма и телевизионная панель, в углу стоял небольшой стол с двумя кожаными креслами по бокам, на полу – мягкий персидский ковер. Почти треть комнаты занимал массивный черный прямоугольный ящик, похожий на системный блок стационарного компьютера огромных размеров – с мигающими индикаторами и кнопочками. Это была аппаратура дешифратора мозговой активности волонтера. Сам волонтер лежал на кровати, стоявшей рядом с ящиком. Он лежал поверх одеяла в синей пижаме, повернувшись лицом к стене. На голове его был одет белый пластиковый шлем.
– Вы не спите? Мы пришли, – тихим голосом произнес Ботрайт.
Человек на кровати повернулся лицом к вошедшим и Ярослав оторопел. Перед ним был Фрэнк Фитцджеральд, основатель и первый руководитель компании «Ultimate Solution», человек, который приезжал к нему в Петербург и вовлек его в проект «Геката».
– Нет, я не сплю, – с трудом выговаривая слова сказал Фитцджеральд, поднимаясь и усаживаясь на кровати, – Здравствуйте, господин Лопатин, я полагаю, что Вы очень удивлены, видя меня здесь?
– Да. Не то слово. Я не ожидал…
– Что ж, я
